Niemen Aerolit

Archiwum forum fanów Czesława Niemena

A Pilgrim

Forum for non Polish readers who would like to discuss about Niemen. All posts in this subforum should be in English.

Чеслав Немен - биография 2008-03-26 - 2009-07-04 ratajczak bogdan 1 13778
ratajczak bogdan
2008-03-26 10:19:27
Dzięki Sergejowi z Łotwy - wielkiemu fanowi Czesława Niemena, zamieszczam rys biograficzny Niemena dla rosyjskojęzycznych wielbicieli jego twórczości .

/По материалам интернета/
2007 г.

Чеслав Немен - (Czesław Niemen; настоящее имя - Чеслав Юлиуш Видржицкий; Czesław Juliusz Wydrzycki) - выдающийся польский музыкант популярный во многих странах мира, певец и композитор, поэт, продюсер, мульти-инструменталист и аранжировщик, художник и скульптор, основоположник польской рок-музыки, биг-бита и высоко-художественной альтернативной музыки. Его имя - одно из самых ярких и знаменитых имён польской эстрады. Чеслав Немен создал уникальный сплав арт и прогрессив-рока, славянского фольклора, ритм-энд-блюза, джаза, фьюжн, фанка, электронного авангарда и психоделии. Стиль его пения и игры на органе, ставшие залогом его успеха, слушатели и специалисты-критики считают новаторским, уникальным и самобытным. Он один из немногих музыкантов из-за "Железного Занавеса", добившийся большого признания на европейской сцене, долгие годы был культовой фигурой для меломанов из стран "Соц. лагеря", а его альбомы до сих пор остаются превосходными образцами самоценной музыкальной мысли.

Чеслав Немен - родился 16 февраля 1939 года на Белорусской земле, недалеко от города Гродно, в деревне Старые Василишки Лидского района, Гродненской области. На тот момент, село Старые Василишки ещё относилось к территории Польши, но вскоре, после пакта Молотова-Рибентроппа 23 августа 1939 года, эта территория (так называемая Западная Беларусь) отошла в состав СССР, и была присоединена к Белорусской ССР. Семья Видржицких была музыкальной, ещё ребенком Чеслав начал изучать основы музыки. Навыки прививал ему отец - настройщик музыкальных инструментов и организатор хорового коллектива, а так же родная старшая сестра, игравшая на многих инструментах. Учился Чеслав в обычной советской школе и в юности любил поэзию Михаила Лермонтова и Сергея Есенина. Уже в возрасте 9-ти лет Чеслав начал петь в церковном хоре местного католического костёла, а после окончания общеобразовательной школы, с 1954-го года стал обучаться в Педагогическом Музыкальном Лицее в городе Гродно. Окончив Гродненский Музыкальный Лицей в возрасте 19-ти лет, Чеслава вскоре должны были призвать на службу в Советскую Армию, но его отец, который во время 2-ой Мировой войны воевал в рядах Польской "Армии Крайовой" (позже признанной советскими властями, "преступной"), во избежание высылки за Урал решает воспользоваться приглашением тогдашнего коммунистического лидера Польши Владислава Гомулки, пригласившего бывших репатриантов живших на прежних польских землях, переехать в Польшу и в 1958-ом году семья Видржицких покидает СССР, и выезжает в Польскую Народную Республику, в город Гданьск. В этом же году, Чеслав Юлиуш Видржицкий поступил в Высшую Музыкальную Школу города Гданьска по классу фагота и других музыкальных инструментов. Уже в то время, он начал сочинять музыку, активно поглощая информацию из всех доступных источников – от записей "народных" коллективов, до музыкальных передач западных радиостанций.

В Гданьске и началась творческая карьера Чеслава Видржицкого. Как и многие польские певцы, в начале Чеслав начал выступать в молодежных клубах на польском Побережье. Пел модные тогда рок-н-рольные хиты, а также, песни, написанные в латиноамериканских ритмах (главным образом в популярных тогда стилях "босса-нова" и "латино"). В 1962-ом году, на 1-ом "Фестивале Молодых Талантов" в г. Щецине (Польша), он получает приз, и попав в «Золотую Десятку Лауреатов» вскоре присоединяется к популярной в те годы польской бит-группе «Niebesko-Czarni» («Тёмно-небесные»), в качестве вокалиста и автора песен. Группа пользовалась успехом как на родине, так и за её пределами. В 1962-ом выходит первый сингл группы, а в 1963-ем в репертуаре ансамбля появляются первые песни, сочинённые Чеславом.

Первое крупное признание пришло к артисту в 1964-ом, когда знаменитая немецкая актриса с мировым именем и певица эстрадного шансона - Марлен Дитрих, вместе с которой Чеслав выступил на одной сцене в варшавском "Конгресс-холле", успешно исполнила и записала немецкую версию его песни "Czy mnie jeszcze pamiętasz?" ("Помнишь ли ещё меня?"; немецкое название - "Mutter, hast du mir vergeben?"). В течение трёх последующих лет начались первые зарубежные гастроли Чеслава с ансамблем «Niebiesko-Czarni» («N-C»): Чехословакия, Югославия, ФРГ, Швейцария, Швеция, Венгрия и другие страны. За этот период, Чеслав с группой дважды посетил Францию, где записывался и выступал во всемирно-известном Парижском зале «L’Olympia» (Олимпия). Получил две награды на Международном Фестивале в Ренн (Rennes) – «Prix Special du Jury» и «Hermine d’Argent». Выступал на французском телевидении. Когда Чеслав во второй раз приехал с концертами в Париж, ему довелось работать на одной сцене вместе с такими яркими знаменитостями, как: певец Стиви Уандер, группы - "Spencer Davis Group", "Kinks", "Pretty Things" и после возвращения из-за рубежа Чеслав вернулся нагруженный идеями "хиппи". С тех пор он надолго увлёкся древней философией Востока. Он отрастил длинные волосы, полностью сменил имидж, а его новые музыкальные пристрастия находились под сильным влиянием "чёрного соула". Особенности его сильного голоса с характерной для негритянского пения звуковой окраской, позволяли Чеславу с легкостью брать высокие тона. В 1966-ом, Чеслав начал сочинять материал в духе "соул", а так же, для польских радиопрограмм впервые записал несколько русских народных песен. Именно в этот период, Чеслав Видржицкий (Видржицки) берёт себе псевдоним "Немен" (в честь реки Неман, на берегах которой прошло его детство).

Несмотря на успешную деятельность, альянс Чеслава с группой «Niebiesko-Czarni» оказался недолгим – Чеслав Немен уже ощущал себя самодостаточным лидером и не стремился воплощать на сцене чужие идеи и простодушную бит-музыку ансамбля, вследствие чего музыкант быстро понял, что и сам способен возглавить собственный проект. В начале 1967-го года Чеслав ушёл из группы "Niebiesko-Czarni" и начал собственную карьеру, организовав свой сопровождающий инструментальный бэнд "Akwarele" ("Акварели"). Его первым серьёзным успехом – и, пожалуй, самым известным хитом, стала песня «Dziwny Jest Ten Świat» («Этот странный мир»), с которой Чеслав Немен завоевал главные призы на польском Национальном Фестивале Песни в Ополе (1967) и известном Международном Эстрадном Конкурсе в Сопоте (1968). Сильные тексты, яркая мелодия, а также небывало эмоциональное (для коммунистической Польши) исполнение, принесли певцу первые премии фестивальных жюри. В 1967-ом году, Чеслав Немен со своей сопровождающей группой "Akwarele" записывает на польской звуко-записывающей фирме "Polskie Nagrania" (под лейблом "Muza") свою дебютную сольную долгоиграющую пластинку с одноимённым названием «Dziwny Jest Ten Świat» (альбом стал самым первым в истории Польши - "золотым диском", разошедшимся гигантским тиражом). В последующие два года, вместе с анс. "Akwarele" Чеслав Немен записал ещё два альбома, провел серию гастрольных туров и принял участие в ряде фестивалей.

Уже тогда Чеслав Немен стал заметной фигурой в польской популярной музыке. В начале 1967-го года он проявил себя как настоящий лидер артистического проекта, умелый организатор, тонко чувствующий коллег и способный привлечь к сотрудничеству настоящих профессионалов. При этом он был очень спокойным, выдержанным человеком, хотя практически все его выступления сопровождались как массовой истерией со стороны поклонников и фанатов, так и порой очень резкими высказываниями ответственных за идеологию "партийных боссов" и "про-коммунистической" прессы. Не нужно забывать, что «чуждое влияние Запада», которое связывалось в конце 60-х прежде всего с популярной западной музыкой, было актуальным вопросом идеологии не только в СССР, но и в странах социалистического блока. Хотя, конечно в Польше, идеологическое давление было несомненно слабее, чем в СССР. Но Чеслава Немена, в числе прочих "эстрадных идолов", бичевали как за внешний вид, так и за исполнительскую манеру, которая уже вобрала в себя все модные тенденции современной западной музыки. Тем не менее, еще в 1965-ом году, государственная тарификационная комиссия запретила Чеславу Немену публичные выступления, организованные польской государственной концертной фирмой «Эстрада». Позже Немен стал выступать в роли своеобразной «палки», которую сунули во внешне спокойный, польский "эстрадный муравейник". Можно только догадываться, как в такой ситуации в 1967-ом году ему позволили выйти на сцену национального Фестиваля Песни в Ополе и исполнить песню “Dziwny jest ten świat” ("Этот странный мир"). Эта песня, достаточно "декларативная" по тексту, стала сенсацией и своеобразным лозунгом поколения, поскольку уж очень сильно отличалась от всего того, что звучало тогда с польской музыкальной сцены.

1968-ой год принес Чеславу несколько престижных наград: награду торгов "MIDEM" в Каннах (январь 1968), приз «Золотой Диск» (декабрь 1968) от звуко-записывающей фирмы "Polskie Nagrania" за успешную дебютную пластинку. Так же, Чеслав Немен получил награду-статуэтку американского еженедельника «Billboard», как «самый популярный польский певец 1968 года». С тех пор, главные призы фестивалей, премии журналов, первое место в анкетах и опросах публики, стали для Чеслава Немена привычным явлением. Прекрасные отзывы в прессе имели его выступления в Финляндии, Дании, Италии, и многих других странах.

В начале 1969-го, Немен вместе с «Акварелями» выезжает на несколько месяцев в Италию, для выступлений и записи следующей пластинки. Вернувшись из Италии, в 1969-ом Чеслав Немен распускает «Акварели» и создает новую и более серьёзную в профессиональном отношении, аккомпанирующую ему группу – «Niemen Enigmatic» («Загадочный Немен»), в которой так же играли известные польские солисты-джазмены: саксофонисты Збигнев Намысловский и Михал Урбаньяк, барабанщик Чеслав "Малый" Бортковский и другие. В совершенно новом окружении, Немен создаёт свой самый, пожалуй, монументальный и популярный до сих пор альбом под одноимённым названием "Niemen Enigmatic", где использовал стихи известного польского поэта, классика 19-го века - Киприана Норвида. Многие считают, что альбом “Niemen Enigmatic” стал лучшим не только в дискографии Немена, но и в истории польской рок-музыки вообще. В дальнейшем, новый коллектив Чеслава «Niemen Enigmatic» много выступал у себя на родине в Польше, ездил с гастролями в Германию, Чехословакию, Финляндию и Венгрию, а так же стал участником большого концерта на церемонии открытия Олимпийских Игр в Мюнхене.

Начиная с 70-х, в творчестве музыканта, в отличие от ранних "соул-ориентированных" работ, начали преобладать "прогрессивные" веяния, резко меняется формат музыки: вместо коротких эстрадных и рок-песен, появляются развёрнутые композиции с нетипичными разностилевыми построениями. В них можно было услышать и фольклорные стилизации, и электронный авангард, и фанк, и многоуровневые импровизации. Чеслав Немен, впервые в польской популярной музыке, начал сочинять песни на стихи классических польских поэтов 19-го века (К.Норвида, А.Асныка, Б.Лесьмяна, Я.Бжехвы, Я.Ивашкевича и З.Херберта). Так же Немен сочинял песни на стихи Сергея Михалкова и планировал записать программу на стихи Сергея Есенина.

Вместе с ансамблем «Niemen Enigmatic» (позднее, с появлением нового состава название сократилось до - «Grupa Niemen»/ Группа "Немен") Чеслав часто выступал с концертами по всей Польше. В 1972-73 годах, Чеслав Немен во второй раз надолго выезжает в Италию, для выступлений и записи несколько синглов, а затем в ФРГ, где для западногерманского звуко-записывающего отделения американской фирмы "CBS" Немен по контракту записывает 3 больших англо-язычных грампластинки: "Strange Is This World" (Этот странный мир), "Ode to Venus" (Ода Венере) и "Czesław Niemen – Russische Lieder" (Чеслав Немен – Русские песни). Фирма "CBS" планировала выход пластинок Немена на американский рынок поп-музыки, но для самого музыканта это не являлось принципиальным моментом, ему хватало популярности у широкой европейской публики.

Немецкий филиал “CBS” выступил с личной инициативой издания альбома «Русские песни» ("Russische Lieder"). Хотя на самом деле на пластинке среди русских оказались и украинские песни. Трудно поверить, что, познакомившись в детстве с этими песнями, он не знал белорусских. Тем не менее, на изданном в 1973 диске году белорусских песен не было. Сам же альбом получился достаточно интересным. Это были действительно любимые песни Чеслава Немена: «Выхожу один я на дорогу», «Бродяга», при этом все партии многоголосия, а так же партии почти всех инструментов он записал сам, чем поразил немецких звукорежиссеров. По признанию самого Немена, эти записи были для него очень интересным художественным экспериментом. Есть мнение, что настоящие "корни" его музыки, стоит искать именно во влиянии славянского фольклора, с которым певец познакомился ещё в раннем детстве и который оказал глубокое воздействие на всё его творчество.

В декабре 1973 года Чеслав Немен уехал на два месяца в США, где продолжил записи для фирмы "CBS", с американским музыкантом Яном Хаммером и польским саксофонистом Михалом Урбаньяком. Вернувшись в начале 1974-го года в Польшу, Немен собирает свою новую группу под названием «Grupa Niemen» и весь 1974-ый год Немен активно выступал с этой группой по городам Польши. В 1972 - 73 годах, Немен так же сотрудничал со ставшим позднее "флагманом польского авангарда" - трио "SBB" (SILEZIAN BLUES BAND) и успешно гастролировал с ним по всей Европе. Кроме этого, в 1974-ом году Немена пригласили на прослушивание в Швецию, в город Мальмё, в качестве возможного солиста культовой джаз-роковой группы “Blood, Sweаt & Tears” ("Кровь, Пот и Слёзы"), искавших замену своему вокалисту Дэвиду Клейтон Томасу. Чеслав Немен спокойно отнёсся к данному серьёзному предложению, которое могло оказать большое влияние на его карьеру, но так и не смог выехать из Польшы, в итоге предложение было отвергнуто, и Немен не переживая продолжил заниматься собственным творчеством. В середине 70-х Немен собрал очередной проект, под названием "Aerolit", с которым выпустил один джаз-роковый альбом. Новая команда распалась очень быстро, и следующий диск музыкант записывал практически в одиночку.

На протяжение 60-70-х годов, Чеслав Немен выпустил порядка девятнадцати альбомов и несколько десятков синглов, как на родине, так и на Западе. 15 дисков-гигантов было издано в Польше и четыре альбома вышли в Британии – в которых он исследовал самые разные аспекты современной музыкальной парадигмы. Среди наиболее интересных его альбомов середины 70-х следует назвать диски - «Marionetki», «Aerolit», «Katharsis», «Idee Fixeе» и «Postscriptum». Шлягеры Чеслава Немена - "Dziwny jest ten ?wiat", "Czy mnie jeszcze pamiętasz" и "Pod papugami", до сих пор занимают первые места в хит-парадах польских песен всех времён. Пик наивысшей популярности музыканта, пришёлся на середину 70-х годов. В конце 1974-го года, правительство Польши наградило Немена "Золотым Крестом за Заслуги" (Złoty Krzyż Zasługi). В 1979-ом он получил "Гран При" фестиваля «Интервидение», проходившего в Сопоте, с песней «Пока не пришла весна». В этом же году Чеславу вручили награду Председателя Совета Министров 1-й степени "за творческие достижения в области композиции и интерпретации".

Осенью 1976-го года, польское артистическое агентство "Пагарт" и "Госконцерт СССР" организовали первые гастроли Чеслава Немена в Советском Союзе. Певец впервые посетил с концертами СССР. Его выступления в Ленинграде и в московском Театре Эстрады, прошли при полных аншлагах. По воспоминаниям очевидцев, подобного концерта, после него, не было в Москве еще многие годы. На концерт собралась вся интеллектуальная элита Москвы. В первом отделении Чеслав представлял композиции из нового альбома «Idée Fixe», а во втором отделении Немен исполнил старые хиты и русские народные песни. Зал долго не отпускал уникального и гениального музыканта со сцены. В общей сложности музыкант провел 97 сольных концертов в СССР. Во время гастролей по Союзу, певец побывал и на своей родине в Белоруссии, в местах в которых он родился, но увиденный развал и нищета настолько болезненно поразили его, что Чеслав даже специально засветил (дабы ни кому не показывать) взятую с собой фото-плёнку, на которой хотел запечатлеть с детства знакомые места, хотя до конца жизни он всегда очень тепло отзывался о своей родине - Белоруссии.

В середине 70-х Немен все больше усложняет формы своих произведений, все чаще обращается к электронным инструментам. Его новые альбомы продолжали вызывать немалый интерес и пользоваться большим признанием, но уже не в среде "массовой музыкальной аудитории" любителей поп-музыки. Впрочем, сам музыкант уже не обращал на это никакого внимания, продолжая заниматься музыкальными экспериментами. К концу 70-х гастрольная деятельность артиста довольно сильно сократилась. В 1978-ом году, Немен с джаз-роковой группой "Laboratorium", посетил с гастролями только Индию, а в 1980-ом совершил последнее турне по Штатам. В тот же период, Немен с успехом занимался сочинением мелодий для польского телевидения, создал музыку для нескольких спектаклей популярного театрального режиссёра Анджея Курылевича, а так же написал музыку для нескольких фильмов известного польского кино-режиссёра Анджея Вайды.

Как ни странно, с нарастанием в Польше в начале 80-х, новой политической активности, Немена было слышно всё реже. Его работы уже не требовали присутствия других музыкантов, Немен не только стремился всё делать сам, но уже и не представлял рядом с собой на сцене кого-то еще. Показательно, что составленный из старых песен, но в новых аранжировках альбом “Postscriptum” 1980-го года, он полностью выполнил сам, от записи до сведения. Этот диск как бы подводил черту большого этапа его творческого пути, после чего в творчестве музыканта последовала длительная "пауза". Перед тем как исчезнуть из поля зрения на долгое время, Чеслав Немен выступил на концерте "Old Rock Meeting", посвященном 25-летию польского рока.

С начала 80-х он почти перестал гастролировать, да и дискография музыканта пополнялась всё менее интенсивно. Вероятно, поначалу это было вызвано творческим кризисом, вызванным невозможностью реализовать все свои проекты, а позднее с тяжёлым заболеванием, которое держало Чеслава Немена вне музыки на всём протяжение 90-х. Он всё больше отходил от музыкальной «тусовки», уходил в себя и всё больше экспериментировал в своей студии с электронными звуками, а в последующие годы увлекся компьютерной графикой. В эти годы его записи регулярно переиздавались на компакт-дисках, но сам музыкант уже не выпускал ничего нового. То, что певец записал в 70-е годы, ещё при жизни музыканта стало общепризнанной классикой польской популярной музыки. Его предпоследний альбом "Terra Deflorata" вышел в 1989-ом году, а последняя студийная работа музыканта увидела свет в 2001-ом. Незадолго до смерти, Чеслав Немен создал интересное музыкально-поэтическое произведение "Диалоги", в котором использовал фрагменты из поэтических текстов Владимира Маяковского и Владислава Броневского.

В последние годы жизни Чеслав Немен занимался благотворительностью (в 2001 году он пожертвовал средства для бедных школ Литвы), воспитывал двух своих дочерей и мужественно боролся с раковым заболеванием, ставшим причиной его преждевременной смерти. В ночь с субботы на воскресение 17 января 2004 года в одной из польских больниц, после продолжительной тяжелой болезни в возрасте 64 лет, не дожив до своего 65-летнего юбилея ровно один месяц, известный польский музыкант Чеслав Немен скончался. Похороны Чеслава Немена состоялись 30 января в Варшаве "na Powązkach", была совершена погребальная Месса, на которую пришло огромное количество людей пожелавших отдать последнюю дань памяти великому музыканту.

На польской музыкальной сцене Чеслав Немен присутствовал более сорока лет. Творчество Немена, его музыкальные эксперименты в области электронной музыки, джаза и рока стали поистинне революционными для истории современной польской музыки. В 1999-ом году по рейтингу влиятельного польского еженедельника "Polityka" Чеслав Немен получил титул «лучшего польского музыканта ХХ столетия». Совсем недавно рок- и джаз-музыканты отметили третью годовщину со дня смерти Чеслава Немена - легенды польской песни XX века, замечательного вокалиста, инструменталиста, композитора, аранжировщика, а в последние годы жизни так же и художника. Чеслав Немен вошел в историю классиков эстрадного жанра как настоящий артист. Его не интересовали слава и деньги. Он был предан искусству до конца. В своей артистической жизни, Чеслав Немен вел себя очень достойно и независимо. Он не продавал себя, не гнулся. Делал то, что считал нужным, и так, как считал нужным. Мало кому это удавалось...

Артисты, музыканты, друзья и соратники Немена постоянно организуют концерты и вечера его памяти. Для многих музыкантов, называвших Немена "отцом славянского рока", его творчество служило и до сих пор служит источником вдохновения, а его пластинки, до сих пор не потерявшие актуальности, стоят на полках у многих серьезных ценителей музыки и считаются большой ценностью среди коллекционеров. По отзывам многих, ныне известных представителей "русского рока", творчество Чеслава Немена в 70-ые годы оказало немалое влияние на формируещееся мировозрение советских рок-музыкантов, таких как А.Макаревич (лидер гр. "Машина Времени"), Э.Шклярский (лидер гр. "Пикник") и других. Его фигура была по-настоящему культовой для ценителей музыки того времени. Его очень любили и до сих пор почитают в Минске и Витебске, где ему доводилось несколько раз выступать в начале 90-х. Чеслав Немен поддерживал хорошие отношения с музыкантами популярного белорусского ансамбля "Песняры" - Владимиром Мулявиным и Игорем Паливодой, а так же с гродненским саксофонистом Марковым. Ежегодно в Минске проводятся вечера памяти Чеслав Немена, а биографическая статья о нём вошла в один из томов Белорусской Энциклопедии.

Удивительный мир его звучаний и философии жизни возник в результате столкновения двух разных культур, даже в чем-то двух отличных цивилизаций: Востока и Запада, на стыке традиции и современности, музыки старой и новой, народной и городской, светской и религиозной, популярной и классической, джазовой и экспериментальной, акустической и электронной… Он был артистом Ренессанса, который пробивал границы стилей, высказывался в разных областях искусства. Инфантильную рок-музыку он перенес в иное измерение, привнеся в неё тексты из самых святых канонов великой поэзии, а все его импровизации строились по законам восточно-медитативным, а не европейским.

Первым польским городом, в котором появилась улица имени Чеслава Немена, стала Сталева Воля. Далее последовали: Ченстохова и другие города. Подобная улица появится наверняка и в Варшаве - ведь песня "Sen o Warszawie" в исполнении Немена стала едва ли не неофициальным гимном польской столицы. В костёле Иоанна Крестителя в деревне Старые Василишки (Беларусь), где был крещён музыкант, в 2005 году была установлена мемориальная доска в его честь. А совсем недавно из Гродно пришла информация, что там открылась выставка, посвященная музыканту, в экспозиции - материалы о его жизни и творчестве, диски, книги, личные вещи. О творчестве музыканта снято несколько документальных фильмов.

Ныне, Чеслава Немена и его творчество сравнивают со знаковыми личностями в истории польской музыки, с такими композиторами как, Станислав Монюшко и Фредерик Шопен, каждый из которых сыграл свою роль в разные временные этапы развития музыкального искусства. В этом смысле, роль Немена вполне сопоставима с ролью Монюшко или Шопена, они ведь так же были «адресованы» не только Польше, а оказали огромное влияние на всю мировую музыку, и Чеслав Немен в этом смысле — не исключение. Личность Чеслава Немена, безусловно является ключевой не только для истории польской популярной музыки, но и для всеобщей истории популярных музыкальных жанров той части Европы, которую ранее называли «странами европейской демократии». К сожалению, лишь смерть этого необычного, оригинального и мощного музыканта, подтолкнула к тому, чтобы в полной мере оценить масштаб его таланта и то, что было сделано Чеславом Неменом для европейской и мировой музыки.


(.)
ratajczak bogdan
2009-07-04 12:54:37
Link na stronę rosyjskojęzyczną, jaki zamieścił "jured":
http://rw6ase.borda.ru/?1-20-3450-00003679-000-0-0
pozwolił nam poznać relację Arkadija Pietrowa - muzykologa - z jego spotkania z Czesławe Niemenem tuż po koncercie na festiwalu Jazz Jamboree w 1975 roku.
Do spotkania doszło w mieszkaniu Czesława przy ulicy Niecałej w obecności Małgorzaty (wówczas już żony Czesława), a rozmowa, na prośbę Niemena, toczyła się w języku rosyjskim.
Ciekawie opisuje autor wnętrze mieszkania, na ścianach wisiały plakaty Mahavishnu Orchestra, Jack Bruce Group (ten ze wspólnech koncertów z Grupy Niemen w 1974 roku w Niemczech), George'a Harrisona i Franka Zappy...


"Электронные симфонии ЧЕСЛАВА НЕМЕНА".

Имя Чеслава Немена известно нашим любителям песни только по пластинкам.
Немен еще ни разу не гастролировал в нашей стране, этой осенью он приедет к нам впервые.
Артист мирового класса, Немен создал в польской эстрадной музыке целое направление — назовем его „романтическими.
Сегодня мы публикуем очерк музыковеда Аркадия Петрова, посвященный Немену.

О знаменитостях, в частности об эст¬радных певцах, пишут много. Чеслав Немен — знаменитость. О нем писали статьи и книги, снимали фильмы. Но это были статьи информационные и рекламные. Постепенно вокруг имени певца выросла скорлупа полуинформаций, полувыдумок. Немен оброс этими легендами, как обрастает моллюсками днище океанского корабля. В это собрание полуправды с вольными фантазиями внесли посильный вклад и музыканты, и журналисты, и поклонники, и друзья-приятели. Мне же хочется, миновав все эти «апокрифы», писать лишь о том, что я видел своими глазами и слышал своими ушами. Я был на многих концертах Немена между 1970 и 1975 годами. А прошлой осенью, в дни фестиваля «Джаз Джембори», мы познакомились, несколько раз встречались и беседовали. Встречи эти сначала происходили в Джазовой федерации, потом у общих знакомых. Наконец я получил приглашение в гости...

НАЧАЛО ПУТИ
И вот я сижу в маленькой комнатке — максимум пятнадцать квадратных метров — в квартире Чеслава Немена на пятом этаже старого дома по улице Нецелой (это улочка забавно переводится на русский: «нецела» значит «не вся»). На стенах плакаты концертов поп-музыки, преимущественно не неменовских, — «Махавишну» и «Группа Джека Брюса» (Немен выступал в общем с ними концерте на Олимпийских играх в Мюнхене), вот Джордж Харрисон и Франк Заппа… Один угол загроможден аппаратурой. Миловидная Малгожата, жена Чеслава, угощает нас чаем с домашней наливкой. Обстановка уютная, но скромная, никакой роскоши (по-настоящему «роскошны» у Немена лишь инструменты и аппаратура усиления).
Вблизи Немен совершенно не похож на суперзвезду. В нем ни грана позерства. В некоторых вещах он убежден — это его творческое кредо,— и с этой позиции его не собьешь. В остальном он терпелив, уступчив. Это человек, много думающий, стремящийся во всем разобраться сам, дойти до самой сути... Чем-то напоминает мне лондоновского Мартина Идена. Говорит неторопливо, голос мягкий, певучий, с чуть заметной хрипотцой. Мы начали говорить по-польски, но Немен тут же перешел на русский:
— Нет, нет, давайте говорить по-русски, мне так редко удается поговорить на этом языке. Извините только, если я вдруг забуду какое-нибудь слово. Я ведь уехал из России семнадцать лет назад. Но свою родину я никогда не забываю: это Василиски, местечко в Белоруссии. Там я родился, там кончил школу. Я был тогда влюблен в поэзию, был насквозь пропитан Пушкиным и Лермонтовым... Позже я узнал и полюбил польских поэ¬тов, но моя первая страсть — а такое остается навсегда — это русская поэзия…
— А музыка?
— Ну, можно считать, что семья моя имела к ней прямое отношение: отец был настройщиком роялей. У меня был в детстве довольно звонкий альт, я пел в детском хоре, а пятнадцати лет поступил в Гродненское музыкальное училище по классу домры. Что мне тогда нравилось? Наверное, та музыка, которая звучала вокруг — песни военных лет, народные песни — русские, украинские и белорусские. По радио передавали много армянских и азербайджанских мелодий; так я стал «закоренелым» любителем Бюль-Бюль оглы и Рашида Бейбутова, песен Арутюняна, Айвазяна, Андрея Бабаева. Слышали мою пластинку 1973 года «Русские народные песни»? Она вышла в ФРГ, но сейчас перепечатана в Польше; среди русских и украинских мелодий там есть и «Колыбельная» Бабаева, которую я пою немножечко «под Бейбутова». Эта любовь к Востоку у меня осталась до сих пор; конечно, за двадцать лет я расширил свое знакомство с подобной музыкой — сейчас в моей коллекции хранятся записи турецкой, арабской, иранской, индийской, индонезийской (фольклор острова Бали), лаосской и японской народной музыки. Я очень люблю ее и многому научился у народных певцов Востока. Начало это¬го увлечения относится к 1952—1954 годам, когда я слушал армянских и азербайджанских певцов...
В 1958 году моя семья решила переселиться в Польшу. Мне было тогда девятнадцать лет. В Гданьске я поступил в музыкальное училище (лицей). Был принят в класс фагота. Хороший инструмент, до сих пop люблю его тембр. Но фаготиста из меня не вышло, так как в это время я уже стал петь в студенческой самодеятельности — сначала в дуэте и трио, потом соло. Увлекался латиноамериканским репертуаром — самбами, ча-ча-ча, поз¬же, когда пришла мода на боса-нову, пел и ее. Выступал я в те годы в студенческом клубе «Жак».
Переломным стал для меня 1962 год. На первом Фестивале молодых талантов в Щецине я попал в «золотую десятку»—жюри тогда решило придержи¬ваться принципов коллективизма и не распределять первую, вторую, третью премии и так далее, а выделить десять лучших певцов из молодежи. Вместе со мной в десятку попали Хелена Майданец, Войчех Корда, Карин Станек и не¬которые другие популярные ныне артисты... После конкурса меня пригласил сотрудничать ансамбль «Небеско-чарны». С этой группой я проработал четыре года. Начал писать для нее песни. Из ранних песен отмечу «Помнишь ли меня?» — эта вещь понравилась знаменитой Марлен Дитрих, которая включи¬ла ее в свой репертуар, и «Удивителен этот мир» — самую популярную мелодию Опольского фестиваля 1967 года...

В ПОИСКАХ СТИЛЯ
— Когда думаешь о современной песне, в голову приходят всякие, в том числе и грустные соображения. Песня стала обычным потребительским товаром, который всегда нарасхват. Ее производит «песенная индустрия». Нас захлестнул поток бессодержательных шлягеров... Может быть, именно поэтому я вообще стремлюсь меньше петь и больше играть на органе или синтезаторе. Понимаете, журналисты постоянно ищут сенсаций, пишут об открытии новых голосов, говорят о необычных талантах. А послушаешь — и становится скучно: все это уже было. Я сам использовал эти приемы лет десять тому назад. Наверное, главное, что отталкивает меня от многих эстрадных звезд, — их всеядность. Им все равно, что исполнять, они точно следуют изгибам моды, а следовало бы иной раз идти наперекор этой моде. Существуют десятки способов спровоцировать публику на «горячие» аплодисменты, и нужно обладать силой характера и, пожалуй, художнической совестью, чтобы отказаться от них... Надо любить перемены. Но не те, какие подсказывает мода. Надо меняться, чтобы расти как артисту.
В 1963 году я исполнял самбы и шейки, и это было модно. Но я почувство¬вал, что больше не могу петь это. Я стал изучать песни «фламенко», «соул», блюз, спиричуэлз. Это была живая музыка с элементами импровизации — в ней поощрялась свобода выдумки, можно бы¬ло немного менять мелодию, делать более дробным ритм, вводить «от себя» голосовые «росчерки»... Меня очень привлекла также ладовость этой музыки. Мне показалось, что все это можно связать с польским фольклором, который также основан на ладах, а не на обычном мажоре-миноре. Я изучал музыку гуралей, карпатских горцев, их песни, наигрыши, их экспрессивную вокальную манеру исполнения с ее «белым звуком»… Моя исполнительская манера окон¬чательно сложилась к 1966—1967 годам. В это время я почувствовал, что мне тесно в рамках обычной эстрадной песни...

АНТИШЛЯГЕРЫ ЧЕСЛАВА НЕМЕНА
Немен мог бы еще долгие годы жить на проценты со своих ранних песен. Но он не рантье. Он хочет создать новые формы песни. Его тянет в сторону, которую многие считают запретной для эстрады, — в сторону большей серьезности музыки и слов, к раздумьям о смысле жизни. Он почти полностью отказывается от услуг современных «поэтов-песенников» и начинает использовать классическую поэзию. Его излюбленным автором становится Циприан Норвид.
Отказывается Немен и от трехминутного звукового стандарта. Его песни звучат пять, восемь, двенадцать и больше минут. Да и не песни это—скорее, развитые вокально - инструментальные поэмы. Масштабность композиций подобного рода заставляет его искать новые инструменты и новые, необычные краски. В его ансамбль приглашаются джазовые виртуозы, в частности саксофонист Збигнев Намысловский. На деньги, заработанные во время зарубежных гастролей, приобретаются синтезаторы, микрофоны, усилители, микшерский пульт — аппаратура, которая позволяет Немену начать эксперименты с искусственным (смодулированным) звуком. Под влиянием всей этой звуковой электроники еще раз меняется неменовский вокал. Артист, обладающий сильным, красиво окрашенным высоким тенором, стремится «вытравить» из своего голоса «грудное» звучание, перейти на «головной» тембр, на окрашенный субтоновыми призвуками фальцет. Излюбленной краской Немена становится напряженно вибрирующее фальцетное пианиссимо — тембр, словно имитирующий звучание «фазз»-гитары...
... Ну, а что широкий слушатель? Как он отреагировал на все эти философские тексты, таинственные, «космические» звучания оркестра, на деформацию вокала? Конечно, значительная часть прежних поклонников отшатнулась от Немена «авангардного». Но, в общем, произошло небывалое: публика пошла за Неменом. Настолько велик был авторитет артиста: если он все это делает, значит, так надо, решили поклонники. На концерты Немена по-прежнему было трудно попасть, хотя звучавшая на них музыка в какой-то момент была ближе к «Варшавской осени» с ее экспериментальными симфоническими опусами, чем к тому, что принято называть эстрадой… «Пик» «экспериментального Немена» пришелся на начало 70-х годов. Затем началось незаметное отступление к более традиционным формам. Но Немен вернулся к ним, расширив и обогатив свои выразительные средства.

НА КОНЦЕРТЕ НЕМЕНА
Он не только поет или играет на органе и других, инструментах. Он еще и режиссирует концерт. Впрочем, «режиссирует» — неточное слово. Группа работает, как хорошо налаженный агрегат, а Немен выступает в роли мастера-наладчика: споет, сыграет — и тут же присядет на корточки — что-то откручивает, меняет блоки аппаратуры (а музыка все идет!)... Поражает обилие звукоподражаний. Вот морской прибой, вот шум леса, негромкое журчание ручья, щебетание птиц, шорохи и стрекотание цикад и сверчков. Это шумы узнаваемые, а вот — странные, «неземные»: жужжащие, зудящие, ухающие, опасно рокочущие, сладостно-завлекательные. Все эти звуковидения созданы электроникой.
Немен выработал свой неповторимый стиль — я назвал бы его славянски-истовым, гимническим, заклинательным. Мы все время в напряженном ожидании чего-то, музыкальный климат неспокойный, тревожный. Редко-редко нам встречается лирический островок, на котором можно перевести дыхание, — и снова таинственное звучание Вселенной, первозданный хаос мироздания... Поэмность. Неменовское музыкальное действо почему-то очень напоминает позднего Скрябина — та же экстатичность, та же трепетность, изысканность мелодий, пряность «гармониетембров».
Внешний вид: никакого «шоу». Серьезно работающие музыканты. Лишь в моменты наивысшего напряжения, в кульминационных эпизодах, на их лицах улыбки: они счастливы своим погружением в звуковой океан, они радуются своей вдохновенной легкости! Это — конструкторы звука, это — поэты-инженеры!

ПОЭЗИЯ. НОРВИД
Малгожата приносит из крохотной кухоньки еще по стакану чаю. Разговор продолжается. Меня интересует, почему Немен так привязан к поэзии польского романтика Циприана Норвида?
— Когда-то я думал, что большая поэзия не нуждается в музыке, что она хороша сама по себе. В 1967 году я впервые спел песню Марека Сарта на стихи Тувима… Потом по совету популярного у нас артиста Войчеха Млынарского (певца, композитора и очень хорошего поэта) написал большую композицию на стихи «Траурной рапсодии памяти Бема» Норвида. Почувствовав вкус к этому поэту, стал читать все, что им было написано... И бесконечно увлекся его стихами. Норвид славил труд простых людей: «Именно народ — величайший поэт». Он писал: «Красота существует не для того, чтобы любоваться ею, а для того, чтобы воодушевлять нас к труду». Его уважение к человеку-труженику, его философия добра, его постоянное ощущение кругооборота времени и пространства оказались очень близкими мне — я ведь тоже из простой рабочей семьи и с детства был приучен к мысли, что лишь трудовой хлеб сладок…
Позже я писал и на стихи других поэтов — Лешмяна, Ивашкевича, Павликовской-Ясножевской, но Норвид навсегда остался самым любимым. Это поэт сложного образа, поэт-философ, поэт-провидец. Он писал о туманах Лондона, которые пахнут горем и деньгами.. Он писал о современной ему циви¬лизации, цивилизации крови и снова денег… Что изменилось за сто лет? Ничего. Я много, раз был в Лондоне и, проходя по улицам, всегда вспоминал строчки Норвида…

АППАРАТУРА
Еще на концерте я отметил, что Немен комбинирует живое звучание с заранее записанным. Получается своеобразный монтаж (или «коллаж») реального исполнения с записью, например дуэт Немена с самим собой; в другом эпизоде был включен прибор «механический ударник», что дало возможность барабанщику Станиславу Каспшику «поиграть с собственной тенью». Значит, происходит подмена живого исполнения автоматикой! Этот вопрос я задаю Немену.
— Вы правы, мы использовали несколько заранее подготовленных эпизодов, точнее говоря, четыре куска общим звучанием минут на десять — двенадцать. Я сочинил и зафиксировал их, но только не на пленке, как вы думаете, а в электронной памяти моего синтезатора за четыре дня до концерта. Например, шумы «морской прибой», «песни птиц», «шум ветра» и другие, ряд остинатных ритмов, отдельные фоны, звукоэффекты… Дело в том, что есть вещи, которые не создашь так сразу, в атмосфере концерта, которых можно добиться только в студии…
— На каком же из ваших инструментов вы сделали, такую запись?
— Это, повторяю, не запись. Синтезатор Синти экс попросту запомнил их, заложил в несколько ячеек своей электронной памяти. А во время концерта он же и воспроизвел их. Я лишь включил клавишу воспроизведения.
— Значит, это… инструмент сам играл! Музыкальный инструмент-робот. Вам не кажется уместной такая параллель!
— Сейчас многими дискутируется вопрос о современной звукоаппаратуре. Слышны голоса о негуманности этих приборов, о том, что они вытесняют из музыки человека. Я с этим не согласен: ведь именно я ввел в память синтезатора мною же созданные музыкальные эпизоды.
— Ну раз так, давайте поговорим об аппаратуре. Об инструментах, которые вы используете. Думаю, что этим вопросом интересуются многие чи¬татели нашего журнала.
— Все эти инструменты основаны на искусственном, синтетизированном звуке. Однако возможности их совершенно безграничны, в частности они могут подражать и обычным инструментам с естественным звуком. У меня в диске «Катарсис», который вскоре должен выйти, многие эпизоды звучат, как будто их играют нормальные духовые инструменты — трубы, тромбоны... В некоторых иных случаях я «синтезирую» соло саксофона или ударных. Но сила новых электронных инструментов в том, что на них можно создавать совершенно необычные тембры, те, которых не сущетвует в симфоническом оркестре. Синтезированный звук сложен из какого-то количества составных частей — красок, и я могу выделить из него то, что мне нужно, а остальное убрать. Я считаю эту новую технику революционной. Ну а сейчас попытаюсь вкратце охарактеризовать пять своих электромузыкальных инструментов.
Синтезатор Синти экс — сравнительно небольших размеров прибор, весом около пяти килограммов. Первые синтезаторы были похожи на шкафы, но Синти экс относится к третьему или четвертому поколению и выглядит миниатюрно. Три года работаю с этим прибором, но разобрался в нем, наверное, всего процентов на пять! На этом синтезаторе легко получить так называемый «белый шум», из которого можно выстроить разные эффекты и «настроения» — в «Катарсисе», например, я создал из «белого шума» космические происшествия — взрывы, катастрофы, старты космических кораблей… Он дает огромное количество неартикулируемых звуков, которые могут стать музыкальным материалом. В синтезаторе — компьютер с электронной памятью. Я чаще всего закладываю в Синти различные ритмосхемы. Прекрасно получаются также басы — играя одну линию, можно подключить удвоение в любой интервал. Хорошо выходят и разного рода полифонические фигуры.
Синтезатор Мини-мог. На нем легко выйти за рамки так называемого темперированного строя: на этом синтезаторе получаются глиссандо, четверти тона. Я могу свободно играть на Миии-моге в восточных ладах, исполнять разного рода микроповышения и микропонижения: здесь все зависит от моей фантазии, от моего вкуса, моего внутреннего слышания. Другие исполнители могут не согласиться со мной и найти иные краски. На Мини-моге хорошо получаются басы и соло-импровизации (я использую краски, близкие тембрам флейты, саксофона и гитары). Включив три генератора, можно получить звучание всей духовой секции. Мини-мог — это тоже небольшой аппарат, он весит около десяти килограммов.
Хэммонд-орган Л-100. Весит около ста килограммов. Думаю, что этот инструмент всем вам достаточно хорошо знаком. Последние два-три года я играю на нем очень мало.
Хонер-клавинет. Это небольшая приставка весом около восьми килограммов. Заменяет мне рояль. На клавинете хорошо выходят ритмические куски, аккордовая фактура, сольная импровизация.
Меллотрон — большой инструмент, размером с орган или фисгармонию, весит около шестидесяти килограммов. Меллотрон заменяет некоторые группы симфонического оркестра, например струнные. Инструмент клавишный, причем каждой клавише соответствует магнитофонная лента, на которой написано натуральное звучание соответствующих инструментов. Нужный состав вы избираете сами (у меня это скрипки, альты, виолончели и флейты). Нажимаешь клавишу — пленка начинает звучать, отнимаешь палец — замолкает. Можно играть аккордами. Можно воспроизвести звучание оркестровой «меди» или смешанного хора…

НОВЫЙ РОМАНТИЗМ
Имя Чеслава Немена за последние два-три года все чаще можно встретить в титрах кинофильмов, в театральных постановках, где он выступает уже не в качестве певца, а как композитор. Первой пробой стали несколько «мультяшек» и короткометражек, затем появился фильм «Три этюда Шопена», в котором Немен импровизировал на темы Шопена («Я играл на «Moгe», используя тембр флейты, в народных ладах, — так, как если бы какому-нибудь деревенскому флейтисту предложили сыграть свои версии шопеновских мелодий»). Затем последовали три театральных спектакля — «Миндовг» Юлиуша Словацкого, «Северный» Франчишка Заблоцкого и «Парады» Вацлава Потоцкого.
Такое количество приглашений можно объяснить лишь одним: музыка Немена режиссерам нравится. И эта музыка — не одни лишь песни. Правда, в ней почти всегда можно встретить элемен¬ты, связанные с битом, блюзом и джазом. Элементы. А выстроенное из этих кирпичиков здание уже не бит и не блюз, а нечто новое, чему еще не подобрали названия. Авангард? Лирическая разновидность рок-музыки? Электроника? Ни-то, ни другое, но от всего понемногу. «Это синтез различных музыкальных жанров, в котором я использую, правда, еще не смело, фольклор. Если хотите — запишите: это романтический электронный стиль. Мне хотелось бы назвать свою музыку «новым романтизмом». Может быть, потому, что она постоянно перекликается со «старым романтизмом»: с Шопеном, Чайковским, Скрябиным…»

Выпито пять стаканов чаю. Прослушали «Катарсис» («Это еще один маленький эксперимент — пластинка записана мною одним на 16-дорожечном магнитофоне с помощью многократного наложения!»). И снова вернулись к предполагаемым гастролям Чеслава в Советском Союзе. Я пророчу им большой успех, обещаю прислать пластинки с записями современных советских песен: в 1976 году Немен собирается записать новый диск русских мелодий. На прощание прошу написать несколько слов читателям журнала..
Przejdź na: główną stronę z listą forów | listę wpisów z A Pilgrim | górę strony